Far Kenya. Part 1 - Big cities life

Найроби с виду не особо симпатичный город. Хаотичный, огромный (4 миллиона население), но зеленый по краям - фермы, банановые рощи и кофейные плантации. Нет ни реки, ни гор вокруг, только саванна. Но заметно, что тут идут процессы - стройки, небоскребы, торговля, бизнес.

Дорожный поток справляется без светофоров, вопрос решается самоорганизацией на круговом движении, снижением скорости перед перекрестком и большим количеством "лежачих полицейских".

С общественным транспортом проблема - ни метро, ни трамваев-троллейбусов. Только частные микро-автобусы, тут именуемые "матату". Но на 4 миллиона населения их не хватает, и по утрам вдоль улиц и трасс тянутся вереницы пешеходов.

Раскраска матату - вид местного уличного искусства. Оригинальная тематика и колористика, спереди и сзади - фраза-слоган-девиз: Burned out, Super metro, Punisher joker, Kickout bronze, Gods blessings, Royal princess, Blessed one, Queen bee machine, Press mode on, или одно хлёсткое слово: Insomnia, Monster, Source, Master.

По бокам - сюжеты с портретами знаменитостей, кино-звезд, поп-исполнителей или религиозные мотивы. Главное - яркость, вычурность, пестрота.

Город прошивает платный хайвей, проехать по эстакаде стоит 500 шиллингов, три доллара, но желающих немного, предпочитают бесплатные пробки внизу.

Аква-террариум скучноват, хотя Патрик-звезда довольно примечателен.

Национальный музей Кении - главный музей страны. В экспозиции отличная коллекция окаменелых останков гоминид, оригинал скелета "мальчика из Турканы", найденого в северо-западной Кении - Homo ergaster, Человек работающий, эволюционное звено между австралопитеком и Человеком прямоходящим. Бытие в среднем плейстоцене, Исход из восточной Африки, самый первый Завет. Люди начались отсюда.

Черепные коробки бережно хранятся в осадочных породах восточной Африки, а вот продукты их содержимого - мысли, не оставляют окаменелостей. Как им виделся мир? Что думали о текущей обстановке? Глубоко ли проваливались в темные пространства своей неосвоенной психики? Ведь механизмы души развивались быстрее навыков труда, пралюди как бы вошли в огромную комнату, во дворец мозга с витиеватой архитектурой и невообразимым интерьером - воображение это следствие возможности фантазии. Началось обустройство пространств души.

Кофе тоже родом из этих мест. Кофейные рощи невысокие. Земля красная, ржавая, сухая, всё покрывается рыжей пылью.

Большой город живет своей жизнью. Мостятся тротуары.

Подрезаются деревья.

Горожане отдыхают на садовых террасах местных ферм-шамба.

Вид на пригород колоритен.

Всё-таки кенийская столица скучновата. Глянем второй город страны, бывший центр колонии и протектората Кении.

Туристы едут сюда для пляжа, извозчики готовы отвезти в любой отель на побережье, минуя опасный мегаполис. Меня же интересует именно он.

Момбаса - город немаленький и неопрятный, но из-за хаоса, столпотворения, бесконечного рынка вдоль дорог и убийственного трафика кажущийся еще больше и чудовищнее.

Распухший коралловый остров в варикозных протоках Хилиндини-Харбор и Тьюдор-Крик. Такси тащится в пробке, у Момбасы нет окружной дороги, бутылочные горлышки мостов стопорят движение, грузовики тянутся через муравейник центра, в семь утра уже многолюдно, дамы несут сумки на головах, мужчины с серьезным видом берутся за работу по погрузке-разгрузке-перевозке, или деловито сидят бездельничают. Прах бедности, замершая бесцельность под палящим солнцем.

Неуютные чувства - я просто родился в Европе, у меня светлая кожа, и это всё, что отделяет меня от бедняка моего возраста, завернувшегося в пыльное тряпьё и спящего на бетонном блоке у трассы (что ему снится?).

Город старый. Португальцы вытеснили арабов около 1500 года, люди суахили стали называть город Кисива Ча Мвита: «остров войны». В порт Момбасы португальцы свозили рабов, как и повсюду в Африке, где высились их крепости.

Форт Иисус. План крепости имеет человеческие очертания - это Иисус, бастионы рук и ног, четыре дозорные башни это гвозди распятия, зубцы приморской стены - терновый венец.

Крепость не построена, а вырыта, вытесана в скале, которая когда-то была коралловым рифом.

Сейчас на стенах объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО продаются ракушки и сушится стирка.

Моряки и солдаты чувствовали себя здесь не подданными португальской короны, а христианами в окружении иноверцев и тело Христово было их защитой, символической и буквальной.

За стенами форта действительно жесткая атмосфера: узкие замусоренные улочки, неудобные взгляды и окрики вслед - Музунгу! - приезжий, чужак.

Отдышка от жары, гнилой смрад сточной канавы, что-то горит на перекрестке, спазм в горле от едкого дыма, уличные толпы, их рассекают повозки тук-туки. Когда экономика не справляется трудообеспечением и модернизацией, тогда города превращаются сплошной базар (я видел это раньше в иранских городах). Хотя, возможно, Момбасе это состояние присуще изначально, как торговому и культурному перекрестку с 15 века (китайские мореплаватели, португальцы, мусульмане Омана и Занзибарского султаната, диаспоры Индии и пакистанского Белуджистана).

Провода жужжат, как сумасшедшие жуки, черные клубки вокруг верхушек столбов - коконы электрических пауков зловеще трещат от перегрузки. Не по себе - будто с этим городом вот-вот должно случиться что-то нехорошее.

В павильоне специй и фруктов пахнет приятно, диковинные плоды томатного дерева, пэшн-фрут (маракуйя), питайя, терпкие яванские сливы-джамболан. Продавцы угощают, торгуются, смеются.

Рыбный рынок. Рыбаки хвастают уловом, на стенах трофейные плавники, челюсти, шипы.

От рынка вниз к океану ведет тропинка, по ней рыбаки, причалив к берегу, доставляют на разделку свежую рыбу-меч.

Во всех больших магазинах обязательный портрет президента и главнокомандующего, его превосходительства Вильяма Самои Руто.

Пересечь улицу можно где угодно, здесь все так делают, но дело это рискованное, никто особо не притормаживает, пешеходная зебра ничего не гарантирует.

Местный горсад заполнен бедняками, лежат под деревьями, не знают что делать со своей бедностью и беспомощностью, привыкшие. Над ними на ветвях суетятся большие летучие мыши, пищат-кричат, разминают крылья, по полянкам парка бегают бесхозные курочки и петушки, в центре миллионного города.

Современная декоративная пластика и стрит-арт примитивны, граффити робки и неуклюжи.

Встречается красота старых мастеров традиционных ремёсел.

Ivory Arch, Mombasa Tusks - достопримечательная арка, воздвигнута 1952 году в честь кенийского визита королевы Елизаветы II.

Водоснабжение налажено грузовиками с цистернами и водовозами с тележками.

Тук-туки раскрашивают местные пробки.

Мотоциклисты в шерстяных шапках вместо шлемов. Гужевой транспорт с человеческой тягой, огромные вязанки дров, штабеля сахарного тростника, кирпичи и мешки с мукой, парни тянут эти тачки вдоль трасс, у них выделенная полоса на обочине.

Лица, уставшие от нищеты, попрошайки, бездомные, наемные рабочие сидят в тени под стеной, рядом с каждым - инструмент, показывающий его рабочий профиль - водопроводчик, штукатурщик, электрик. Труд на обочине жизни - сварщики, портные у швейных машинок, продавцы всяческой всячины.

Кровати - популярный товар, снова обочина вместо витрины, сотни метров заставлены кроватями. Кто их покупает? Есть ли связь с демографическим ростом и балансом спроса-предложения в этом кроватном бизнесе?

Ночью по городу гулять не рекомендуют. За попытку сфотографировать можно нарваться на неприятности. Здесь замкнутая система и туристический интерес им особо не нужен.

Пора сбегать отсюда. Дым с тлеющей помойки, слезоточивая завеса, грузовики сотрясают улицу, по одной полосе в каждую сторону, но обгонный маневр создает третью. Момбаса впечатляет, запоминается и не оставляет равнодушным.