April 2013

Проехав по линии Братислава-Сегед-Суботица и сменив в словаре Dobry deň и D’akujem сначала на Sziasztok и Köszönöm, а потом на Zdravo и Hvala, я очутился на Балканах, в сербской столице.

Белград расположен по берегам двух рек. На самом краешке, на углу Дуная и Савы стоит затопленный лесок и пасутся гуси.

По себе знаю, что точки стыков горных хребтов, слияния ледников и больших рек обладают особенной энергетикой, завораживающей и притягивающей взгляд. Вот и здесь, над т-образным перекрёстком Савы и Дуная, у оборонительных стен старой крепости, горожане останавливаются и замирают, подолгу всматриваясь в холодные воды, в туманные горизонты, в собственные мысли.

Кстати, камни белградской крепости Калемегдан хранят интересную историю с перестановками. Когда в XII веке Белград не смогли удержать под своей властью венгры, они, отступая под натиском византийцев, разрушили город, перевезли весь камень на левый берег Савы и построили здесь город Земун, который просуществовал совсем недолго, потому что вскоре византийцы захватили Земун, разрушили его, вернули те же самые камни обратно на правый берег Савы и снова отстроили из них Белград. Эти постройки стали основой сохранившейся до наших дней крепости.

Дунайская набережная здесь совсем не приукрашенная, не в пример тому же Будапешту. Парковые аллеи, домики с видом на реку и полкилометра воды до другого берега. Течение медленное, едва заметное.
Вспоминалась «Биография Дуная» Павича: Дунай очень быстро растет и ширится и под Белградом ему исполняется полтора месяца, а когда он теряет себя в Черном море, ему около двух месяцев. Вот столько длится его жизнь; правда, говорят, что и в море он течет еще один полный день, со своей рыбой, но без своего имени. И если у истока бросить в воду грецкий орех, он три раза поменяет пол и проживет шестьдесят ночей, и только потом его съедят мертвые на каком-нибудь из островов дельты Дуная…

Город местами серенький, такой послезимне угрюмый.

А иногда очень разноцветный и весёлый.

Сербы частенько держали здесь оборону православного христианства от турецких нападок. Большой красивый храм св. Саввы в неовизантийском стиле, все мои здешние друзья говорят, что обязательно приходят сюда на каждую Рождественскую ночь и на Пасху, что это важная сербская традиция.

Улица Скадарская, филиал Монмартра – террасы ресторанов, галереи.

Стены расписаны в жанре тромплей – обман зрения, объём на плоскости.

В самом центре города, по обе стороны улицы Неманья, расположены здания бывшего министерства обороны Югославии, подвергшиеся бомбардировке авиацией НАТО весной 1999 года.

Сильное впечатление – видно, где ракета входила в стену, как взрывалась внутри. Мне еще не доводилось рассматривать в деталях разбитые бомбами дома, разорванную арматуру, бетонные дыры, покорёженные стены, распухшие от удара взрывной волны. По телевизору всё это смотрится совсем иначе, слишком издалека, чтоб понять каково это бывает.

На углу дежурит солдат - здания до сих пор являются военным объектом. А ещё памятником, пугающим странным памятником поражению и военной агрессии.

Я расспрашивал товарищей о военных переживаниях, Марко говорит, что это было самое запомнившееся время его детства – как они весь семестр не ходили в школу, спускались под землю по сигналу сирены воздушной тревоги и играли в прятки в бомбоубежище. Но конечно и страшно бывало, ночной огонь ПВО, грохот взрывов, зарево пожаров. Но дело прошлое, сейчас это спокойный и мирный город.

Белградские закоулки, район Звездара, угол улиц Рузвельта и Туцовича. Сюда меня привели цитаты из новеллы магико-реалиста Милорада Павича. Где-то здесь сербский писатель, прогуливаясь, наткнулся на удивительную историю о братьях Вите и Омире Ямометах, которую и описал в моём любимом рассказе «Конница»:

Улица Рузвельта, как известно, идет по виадуку над оврагом, в котором некогда протекала Соловьиная речка, а сейчас расположена улица Димитрия Туцовича. Здесь на склонах можно увидеть домишки, соединенные задними стенами, балконы, заложенные кирпичом, так что на них нельзя выйти, дворики меньше комнаты, сросшиеся трубы, дым из которых смешивается, потерянные улицы, с одного конца заканчивающиеся тупиком, а с другого незаметные, так что ночью их можно найти разве что случайно или спрашивая через окно у кашляющих в кроватях жильцов. До сих пор здесь сохранились фальшивые фасады с дверьми-близнецами, ведущими не в дом, а во двор, и крылечки на куриных ножках, каждая доска на которых скрипит по-своему, исполняя мелодию, одну — когда поднимаешься, другую — когда спускаешься. Из дома в дом перекликаются настенные часы, словно они голодны, на рассвете разносится запах из пекарен, и пьяницы приносят домой теплый хлеб и кладут в изголовье женам, надеясь, что его аромат приведет тех перед пробуждением в добродушное настроение.

Джорджевич, Динич, Стаменкович, Шашич, Йованович – сербов легко узнать по фамилии.

Футбольные клубы Белграда – «Партизан» (ПФК) и «Црвена звезда» (ЦЗБГ) и между ними "Вечити Београдски дерби" – вечное противостояние.

Иностранцы тут, в отличие от западной Европы, вызывают интерес, продавцы в магазинах расспрашивали, откуда это я приехал – «Ukraina! O, brother country!». Сербский язык при всей своей близости к русскому весьма своеобразен и я предпочитал объясняться на английском.

Белград не рассчитывает впечатлить гостей визуально, подобно Флоренции или Барселоне. Большой, непричёсанный, схожий с Берлином, он берёт атмосферой.

Такая вот столица Сербии, страны с балканским темпераментом, с узлом исторических перипетий, с непростым прошлым и непонятным будущим, с неразрешимым Косово и постюгославскими соседями, со всемирно известными Бреговичем, Кустурицей, Иво Андричем и теннисистом Джоковичем. За живот Србије! - да будет Сербия!

Напоследок приветы и благодарности моим белградским друзьям Марие, обоим Марко, Желько, Вуку, Браниславу за приглашение, радушный приём, пятничную рок-вечеринку, абрикосовую ракию, семейный ланч, за экскурсию по Земуну и за овощной айвар. Обязательно увидимся!