San Marino

Третий век, каменщик Мартин основывает коммуну на горе Монте Титано. Коммуна обретает демократическое устройство и становится республикой, которую не обижали ни Папы, ни Бонапарт.

Выбор для основания государства что надо - неприступный скальный гребень в 20 километрах от Адриатического побережья. Вокруг зелень, переходящая в голубизну.

Главный город тоже называется Сан-Марино, расположен на террасах горы, население - 4100 человек.

Подходящая для визита погода - солнечно с легкими облаками плюс штиль с привершинным сквознячком.

Песчаник стен вырастает прямо из обрывов и каменных глыб. Парковки вырезаны в скальных массивах.

Заметен оборонительный функционал города.

Средневековые башни-крепости (Гуаита, Честа, Монтале) на трёх вершинах горы Монте-Титано являются символом свободы страны и изображены на флаге и гербе Сан-Марино.

Странное обилие прилавков с огнестрельным оружием.

Высотный вид на все сан-маринские угодья. Немного стран можно увидеть целиком с одной точки (площадь республики - 61 км²)

Анабазис к вершине по зигзагу, натоптанный маршрут.

Лучше свернуть в проулки-дворики-террасы. Тут, в тишине, смешанной с шелестом фонтана, робко пробивается образ Сан-Марино без открыток и билетов в замок - Сан-Марино в траве, проросшей на крыше, в голубях на мостовой, в непролазных зарослях обрывов со всех сторон этой нежной весны.

Камни придерживают черепицу.

Аристократичная урбанистика.

Но стирка и сушка белья происходит и во дворцах.

Сан Марино - государство-анклав, поэтому попасть туда без посещения Италии невозможно.

Феррару я увидел давно - в фильме "За облаками" Антониони. И с того вечера хотел в ней оказаться.

А еще Феррара мелькнула в стихотворении Збигнева Херберта:

спутанные дороги
видимая бесцельность
ускользающие горизонты

зато теперь вижу ясно
облака над Феррарой
белые
вытянутые
без парусов
почти без движения

едва скользят
хотя и твердо
к неведомым
побережьям

это в них
а не в звездах
решается
судьба

В городе вместо тихого безумия (по Антониони) как раз сегодня проходит авто-гонка "Mille Miglia" из "Жизни взаймы" Ремарка. Ракурс на Кастелло д'Эстэ немного подпорчен трассой заезда. Рокот моторов ретро-каров слышен издалека, облака сгущаются, скоро гроза.

В сумерках и перед дождем Феррара схожа с Брюгге и Таллином.

Городок Пезаро расположен в регионе Марке, на Адриатическом побережье.

Но славен он не пляжами, а своим уроженцем, оперным композитором Джоакино Россини.

В мае тут проходит музыкальный фестиваль и городская консерватория имени Россини в палаццо Оливьери открыта для всех.

Можно ходить по всем аудиториям и слушать классику в исполнении студентов и преподавателей.

Болонья (2011, 2014).
Впечатления из Итальянского дневника 2018.
+ + +
Улочка Palestro ведет, как и любая улица, в одну и в другую сторону. В одну - на юг, к холмам Villa Puglioli и Villa Ghigi, где панорама города с маяками башен; в другую - на север, к Пьяцца Маджоре и центральной виа Сан-Феличе. Пойдем на юг, по виа Петрарка. В открытых настежь окнах второго этажа виднеется чья-то библиотека - целая стена книжных корешков, чаще всего кирпичного цвета, цвета старых стен местных палаццо. В аккуратных садиках растут пальмы, цветут розы, огромные деревья крепко вцепились в склоны холма Оссерванца.

На вершине холма бывал Наполеон, окрестные виды ему понравились. Министр и полномочный посол императора Антонио Альдини понял шефа с полуслова и решил построить на этом месте виллу в неоклассическом стиле.

Сейчас в вилле Альдини расположен приют для беженцев-нелегалов.

Одни играют в пинг-понг, другие пытаются куда-то дозвониться, некоторые просто задумчиво смотрят в дымчатую даль, наверное итальянские пейзажи выглядят для них неприветливо.

Полдень застал меня на Порта Мамоло, колокольня голосит, делит сутки пополам, святой Франциск на пьедестале проповедует птичке в ветвях оливы, птичка довольно машет крылом, безымянные цветочки, не моргая, смотрят на небо.

Если замереть на перекрестке улиц Castelfidardo и Tagliapietre, и вскинуть взгляд вверх так, чтоб солнце едва касалось выступов дымоходных труб, застыть на краю свето-тени и побороть естественное желание-рефлекс сощуриться от яркости, если постараться не зажмуриться в ослеплении, то увидишь тогда тех, кто живет в майских небесах над Болоньей - стаи пушинок, сияющие крупицы невесомости, невесты ветра на воздушных потоках, их не различить на равномерно-голубом, они проявляются только у солнца, подобно радужному гало в ледяных перистых облаках. Летят-летят и тают в стратосфере, солнечный пух, эфемерная жизнь, танец в пустоте. Стоишь неподвижно, смотришь, потом уходишь. Наверное, так выглядели ангелы в первые минуты мира - пушинки вокруг непостижимого света.

За счет студенчества - 85 тысяч на 390 тысяч населения - город смотрится таким молодым и непричесанным. Он переполнен будущим, столько молодых судеб, горящих взглядов, они начинают эту игру и всё впереди, сколько азарта и жажды в этих шумных компаниях в вечерних кафе и у входов университетских факультетов. Студент не может быть спокоен по отношению к миру, к будущему. Бурная и хаотичная активность юности - я еще помню, каково это - быть двадцатилетним и предчувствовать собственную жизнь.

Как в перемещении по городу невозможно двигаться ни по каким линиям, кроме линий улиц и переулков, так и ход самих мыслей при пеших прогулках волей-неволей диктуется окружающими городскими видами. В переплетении болонских via, запутавшись в проемах между пятиэтажными кварталами южнее degli Orefici, размышляешь об истории и нынешних жителях, то есть, о прошлом и будущем этих мест.

Глаз всюду натыкается на архитектуру и скользит по оконным ставням-персиани зеленого или шоколадного цвета, по брущатке и мраморным плитам, вдоль анфилад портиков, по черепичным складкам крыш, по цветочным клумбам и сувенирным лавкам, выхватывая статуи святых на угловых скосах перекрестков, революционные граффити-агитки на стенах, пучки травы в трещинах фасадов, палитру пыли на старых стеклах палаццо, манекены в пестрых витринах. Мысли разбредаются и не за что ухватиться.

Не красота, но очаровательная наглядность соответствия места и массива времени, прошедшего сквозь это самое место. Увлекает именно этот колоссальный объем прошлого, который в старых городах с трудом скрывается за ширмой современности. Когда видно, всё, что было. Сродни внешности человека - тот же механизм осаждения произошедшего на поверхность действительности, на карту города, на черты лица.

Схема дня. Еще одно ясное утро, к полудню кудрявые тучи, после трёх сгущаются в серую пелену, начинает капать к 18, на закате в 20:15 багрянец зальет мансарды, крыши, купола - солнце выглянет напоследок из-под одеяла теплых дождевых облаков, хмурым, но пристальным взглядом осмотрит город и холмы, добавит странных закатных красок в остывающий воздух, красные спелые лучи лягут вдоль стен, погаснут в неразберихе кирпичной кладки, день взмахнет голубиной стаей на прощанье, сегодня перекатится во вчера, сумерки спустятся с Апеннинских гор и окружат беззащитную провинцию, ночь придет с востока и постучит в трухлявые доски городских ворот: порта Сан Донато, порта Сан Витале, порта Сан Стефано, Сан Мамоло, Сарагоца, Сан Исайя, Сан Феличе, порта Ламе, порта Маскарела.