Slovakia

В июне 2017 года я принимал участие в конференции "ADEPT 2017": Advances in Electronic and Photonic Technologies с постером на тему "Hafnium oxide as a promising material for gate isolation in GaN-based Metal-Oxide-Semiconductor field-effect transistors". Конференция проходила в словацких Татрах, поэтому не совместить науку с горным походом было немыслимо. После конференции я свернул постер в трубочку, спаковал рюкзак и пошел в горы на три дня.

Сначала прямиком на вершину Кривань (2494 м).

Кривань считается словацкой национальной вершиной, символом этой страны.

Виды с вершины

Потом от многолюдного озера Штрбске Плесо вверх по Менгушовской долине.

Если захватить с собой 5-10 кг картошки и донести до хижины, то можно получить бесплатную чашку чая там наверху.

Много попутчиков-альпинистов с веревками и снаряжением.

Тропа под водопадом

По снежному склону на перевал Вага (2340 м)

И на вершину Рысы (2503 м).

Здесь, по этому острому ребру, проходит словацко-польская граница.

Вечером было облачно и почти ничего не видно, а утром распогодилось. Пришлось взойти на гору еще раз, чтобы всё рассмотреть (ночевал в хижине, 300 метров ниже вершины).

Внизу зеленеют польские озера Черный Став и Морске Око.

Надо разобраться в названиями соседних гор.

Маршрут к вершине Острой, снежный склон крутоват, без ледоруба решил не пробовать.

Озеро Попрадске Плесо

На перевале Седло под Острой (1968 м)

Дальше долгий скучноватый траверс склонов вершин Тупа и Кончиста

Живописный привал на озерере Батизовске плесо.

Довольный автопортрет на горном озере.

Вот прямо над озером стоит Герлах (2655 м) - высочайший пик всех Карпат. Группа альпинистов спускается с горы по крутому предвершинному кулуару. Помечтал о связке с Сережей, Пашей, Юрой и Колей, вот бы и нам так смотреться отсюда.

Ночевал в лесу, утром вышел к железнодорожной колее и поехал вниз, в Попрад.

Местные горы бесконечно красивее местных городков.

Когда-то по Словакии проходила восточная граница Венгерского королевства, приходилось обороняться, сторожить, воевать. С тех пор по всем западным Карпатам встречаются старинные замки, дворцы и крепости.

Многие из них поддерживаются в пристойном виде, приманивают туристов, вносят свою лепту в рекреационный потенциал небольшой страны. Например, братиславский Девин или Списшский Град.

Но везде, где есть свой популярный жанр, там всегда есть и свой андеграунд. На единицы раскрученных замков приходятся десятки заброшенных, без удобных автомобильных подъезов, без рекламы снаружи, без отполированных музейных экспозиций внутри. Сразу подумалось, что мне там будет интересней. И при удобном случае, на выходные, я собирал рюкзак, распечатывал карту-километровку с отмеченными крепостями и проводил вылазки по заброшенным местам в округе Братиславы.

Итак, Драконий замок (Dračí hrádok), Пайштун (Pajštún), Бьелы Камень (Biely Kameň), Гимеш (Gýmeš), Добра Вода (Dobrá Voda), Катаринка (Katarínka). Все они расположены в Малых Карпатах, на вершинах лесистых отрогов.
Замковый холм смотрится как какой-то огромный зверь сквозь ветви зимних деревьев.

А весной идёшь по тропе, лес, листья и вдруг - стены, камни, арки оконных проёмов.

Монолит скалы переходит в кладку камней, сцепленных в стены.

Некоторые замки видны издалека. У Гимеша и Пайштуна неплохо сохранились сторожевые башни, они так и продолжают возвышаться над долинами и холмами.

У каждого замка своя порода камней, своя фактура кладки, своя форма старости.

И своя история.
Гимеш строился в 13 веке после поучительного урока татарского набега и впал в запустение после пожара в начале 19 века.

Монастырь-крепость св. Катарины был заложен в начале 17 столетия, а к 1786 году король Йозеф II упразднил его за «ненадобностью и бесполезностью», и здание отдали на волю дождям и ветрам. Здание собора, пустое, без кровли, напоминает о финальном кадре фильма "Ностальгия" Тарковского.

Пайштун был северным пограничным форпостом Венгерского королевства, охранял окрестные пути вдоль малых Карпат. В руинах лежит с 1809 года, когда тут отметились пушками наполеоновские войска.

Историчность уступает место мифологии. Кажется, вот-вот из-за низких небес вынырнет огромный чёрный дракон и сверкнёт на солнце лезвие двуручного меча-фламберга.

У развалин замка Бьелы Камень. Эти обломки говорят намного больше, чем все обласканные туристическим вниманием отреставрированные замки. Эти разрушающиеся стены, этот плющ, пробившийся сквозь камни, эти цветы в трещинах.

Странно смотреть на места, где прошли чьи-то жизни, совершенно другие, совершенно непохожие на наши. Кто-то ведь брал эти камни, строил эти стены, смотрел в эти высокие окна. Наверняка здесь кто-то рождался, а еще скорее всего, кто-то здесь умирал. Морок лет. Непроглядные толщи прошедших времён, где не разглядеть отдельных лиц и дел, где только и видно, что здесь кто-то когда-то был.

Здесь нет толпы посетителей, сюда не ведут асфальтовые дорожки. Здесь и вправду не на что смотреть любопытным, здесь можно увидеть лишь то, как время крошит пространство, как столетия превращаются в трещины щербатых стен и в навсегда пустые оконные проёмы.

Старые надписи - 1968, 1942,1846. Кое-где сохранилась штукатурка, пилястры, фризы.

Время грызёт кирпичи, перетирает их в труху, покрывает плесенью. Дожди скребут штукатурку. Деревья шевелят корнями в фундаменте. Травы лезут вверх по сгорбившимся стенам.

А камни освобождаются от участи быть кирпичами в стене, охотно отдаются эрозии и силе притяжения, выпадают вниз и лежат у развалин, и снова становятся просто камнями.

Ночевать в крепости совсем нестрашно – тишина, филины, саламанры, бабочки-сатурнии, звёзды. Похоже, что призраки замков не против гостей.

Такие вот результаты поисковых походов по словацким Карпатам. Такие вот замки отыскались в лесной чаще.
Благодарю за походную компанию словака Михала, мексиканца Гектора и киевлянина Василия.

Пока новых путешествий не случилось, поэтому расскажу-ка я о закромах электронной промышленности и микроструктурной диагностики. Ведь не всегда ж путешествовать, надо и делом иногда заниматься

• Итак, транзисторы сейчас повсюду - внутри мобильных телефонов, в микроволновых печах, стиральных машинах и прямо за монитором, на котором вы читаете этот текст. И как все микрокомпоненты современной электроники, транзисторы производятся в clean-room manufacturing facilities и исследуются в комплескной паре AFM & SEM. А можно поконкретнее - попросите вы, проявив любопытство. Пожалуйста.

Clean room, чистая комната - специальное помещение со стабильно поддерживаемой на минимальном уровне концентрацией грязевых агентов - пыли, бактерий, аэрозолей. То есть комната с очень чистым воздухом (не путать со "свежим горным воздухом", это не одно и то же). В такой атмосфере можно формировать полупроводниковые микроструктуры, не боясь запачкать их частичками своего же отмершего эпидермиса.

Попасть в clean-room - это целое дело.
Сначала надо надеть комбинезон, шапочку, маску, перчатки и бахилы.

Потом наступить на специальный липкий коврик, чтоб пыль с подошв отстала.

Затем аэрошлюз, в нём идёт циркуляция и фильтрация воздуха.

Открывать дверь нельзя, пока не загорится зелёная лампочка, сигнализирующая о приемлемой очистке шлюза.

Вот и clean-room, чистое помещение. С фотокамерой всё впорядке, просто это специальное технологическое освещение - жёлтый спектр не взаимодействует с фоточувствительными масками и литографическими химреагентами.

По стандарту US FED STD 209E класс чистоты этого клинрума равен 100, что означает в кубическом футе воздуха здесь содержится не больше ста пылевых частиц размером до 0,5 микрометра. В обычной комнате даже после самой тщательной уборки (с веником и шваброй) таких пылинок не меньше десятка миллионов на куб. метр.

Я сразу же вооружился пульверизатором-промывателем.

Hlavni vypinac - главный выключатель - отличается внушительным размером и жёлто-красной расцветкой.

Шкафчик с химреактивами.

Образцы для исследований выглядят по-разному.

Посмотрим на галий-нитридную транзисторную структуру в микроскоп.

Что же мы там увидим?

А увидим исследуемый полевой транзистор с т-образным профилем затвора. Зазор между стоком и истоком - 5 микрон. Их производят в этом клин-руме методом фото-литографии.

В соседней комнате лаборатория микроскопических исследований. Там располагаются друзья и помощники физиков-експериментаторов - АСМ и РЭМ.

• АСМ (он же AFM) - атомный силовой микроскоп, срециальной супер-острой иглой сканирует неровности поверхности образцов в нанометровых масштабах.

Иголочки с радиусом острия 10 нанометров расположены на краях специальных держателей-кантиливеров, вот они. Стоимость одного кантиливера - минимум 40 евро.

Тихо, идёт сканирование!

Результат - трёхмерная морфология поверхности. Это мои образцы тонкоплёночных сульфидов.

• РЭМ (он же SEM) - растровый электронный микроскоп. На образец направляется пучок электронов, специальным детектром фиксируются вторичные электроны, рассеявшиеся от поверхности. Прибор крайне востребован в институте - действует онлайн-расписание работы, очередь надо занимать за дней 10-12.

Ну а картинки получаются просто прелестные. И снова до нанометровых размеров - увеличение 20 000 000 крат. Так мы получаем возможность видеть то, что принципиально невозможно увидеть с помощью обычного света. Точнее не видеть, а щупать электронным лучом.

А ведь я ещё в шестом классе понял, что физика - это здорово!