France

Начинаю новую главу, начинаю новую страну.

Море оказалось самым лучшим впечатлением от Ниццы.

Юго-западный ветер нагоняет волны, они больно ударяются о галечный пляж и разбиваются в туман, отчего побережье окутывается соленой дымкой, особенно заметной, если смотреть против солнца.

Тянет в сон, насчитал уже 15 дней дороги, где-то середина пути до цели - океана. Снова ночь на пляже, ложусь под спасательной вышкой. Ночь беспокойная, с запахом разлитого пива и горящей в папиросах травы. На рассвете разбудил полисмен, мол пора вставать и убираться с общественного пляжа, ведь почтенная публика будет нерада лицезреть такое недоразумение, как ночевка под открытым небом.

Ныряю в успокоившееся море, завтракаю и иду на французский автостоп. Пешком через весь город, с юга на север, к автостраде.

20 минут на светофоре - подхватывает мсье Жилль, довозит до пэйтола. Там полтора часа в ожидании поляка Войтека (сколько же это машин проехало мимо?). С Войтеком до Экс-ан-Прованса, оттуда с Жеромом до самого Монпелье.

Жером не очень сведущ в английском, но зато знает Динамо-Киев, Шахтер-Донецк, "Karpaty" Lviv и даже одесский "Черноморец"! - настоящий футобльный фанат. Едет в Барсу, работает на авиапроме (переквалифицировался из повара в инженера), угощает конфетами и сигаретами.

На одном из заправочных привалов Жером идет в магазин, а я остаюсь сторожить его Рено. Сверкающий ослепительный полдень, в магнитоле играет "How To Disappear Completely" Радиохэд, и реальность начинает терять устойчивость очертаний.
Иногда теряю осознание, где я нахожусь - в каком городе? в какой стране? при каких обстоятельствах? Всплывают образы былых мест и встреч, в голове всё смешивается, как овощи в салате Нисуаз.

Как завещал Артюр Рембо - выведение из равновесия всех чувств и эмоций. Внутреннее напряжение, но затем оно перегорает в самом себе, остается плавность и легкость пути. И я будто частичка-пылинка на невидимом ветру, зависшая в каком-то растворе воздушного цвета.

Вечером добираюсь до Монпелье. Пишу Маглон, француженке, подвозившей из Боснии в Черногорию. Она дома, у нее можно пожить.

Дом недалеко от центра, камень и дерево, бассейн и терраса. Долгожданный душ и настоящая кровать в гостевой комнате (я порядком устал от спальника и ночевок на обочинах, пляжах и в заброшенных зданиях-сквотах).

Родители Маглон в летнем путешествии - отец идет через Пиренеи по святой тропе Сантьяго-де-Компостела, мать следует за ним на авто.
Приятная удача, подсмотреть за французской жизнью - солнце мерцает в голубой воде бассейна, листья из сада залетают на кухонный пол, Маглон всюду ходит босиком, на стенах много фото и картин, милая собачка Шупет. Утром пью кофе,пишу в блокнот дорожные заметки. Гостеприимная хозяйка спит допоздна, выходит в купальнике и сразу загорать. Домашняя обстановка.

Монпелье - чудесный многогранный город, неожиданное открытие в этом путешествии.

Центр весь сияющий мраморно-песчаниковый, с мостовой, отполированной подошвами до зеркального блеска.

Безоблачная погода этому городу к лицу. Узенькие проулки, в них приятно прятаться от полуденной жары.

15 августа во Франции выходной - праздник Assomption, Успение Богородицы. Весь город отдыхает, мы с Маглон и ее друзьями сидим на газоне и пьем винцо. В полночь через парк проходит полицейская цепь и всех выдавливает - на ночь парк закрывается.

Сюда стоит вернуться.

Пора дальше на запад. Впереди очередной горный хребет - Пиренеи, а за ними очередная страна.

Ночной поезд Шамони-Париж прибыл в 6:30 утра.

Париж понравился с перрона – на перроне располагалось пианино и каждый мог сесть и помузицировать вдоволь. Моментом воспользовался мужчина, он отложил свои чемоданы и сыграл, ну допустим, Дебюсси или Мориса Равеля, неважно. Главное, это было вдохновенно и чарующе – мелодия отражалась от крыши и эхом звучала среди пустых ещё платформ безлюдного в столь ранний час вокзала.

Ночь уходит вдоль набережной Сены. Париж потихоньку просыпается.
Остров Ситэ. Нотр-Дам-де-Пари. В предрассветных сумерках тают призраки былых веков, в этом году собор отмечает 850-летие.

Лувр. Там, внутри, ещё спят произведения искусства последних тридцати веков, от египетских саркофагов и древнегреческой Ники Самофракийской до «Свободы, ведущей народ» Эжена Делакруа. Я не стал беспокоить их своим визитом и просто прошёлся по двору Наполеона вокруг луврских стеклянных пирамид.

Фонари гасят ровно в восемь утра. В некоторых окнах можно разглядеть картины в позолоченных рамах.

Кофе и круассан – раздутый стереотип или вправду аутентичный французский завтрак?

А вот и она, показалась над крышами. Кратчайшим путём, не выпуская из виду, направляюсь к la tour Eiffel.

Она представлялась мне более стройной, более стремительной, а оказалась такой коренастенькой.

Очень трудно не поддаться гипнотической тяге, желанию сфотографироваться с башней. Я, например, не справился с собой и щёлкнулся на фоне.

Наверх я тоже не собирался подниматься, к тому же очередь на лифт уже с самого утра немаленькая. Но тут оказалось, что в соседней юго-восточной ноге башни открыта лестница и желающих идти пешком вообще нет. Так что вперёд и вверх!
Сквозь стальные сети конструкции просматривается солнечная парижская панорама.

Видно всё - Триумфальную арку, бизнес-район Дефанс, базилику Сакре-Кёр на холме Монмартр.

Продолжаем прогулку. Неизбежные сравнения. Эспланада Инвалидов напомнила венские просторы перед габсбургскими дворцами.

Итальянские предчувствия от оконных ставней.

Что-то от барселонского района Эщампле, наверное, за счёт обилия платанов.

Парижане.

Велосипед здесь равноправная часть городского транспортного потока.

В Париже меня встречала Марион.

Вместе мы наблюдали бурный закат на площади Согласия.

Прохаживались по многолюдным Елисейским полям под январским дождём.

Рассматривали город с холма Монмартр.

И просто бродили по вечерним улицам.

Уже за полночь мы вышли на берег канала Сен-Мартен. Ещё несколько часов и настанет утро, я сяду на скоростной поезд Париж-Лион, а пока мы рассматриваем зеркальные отражения в чёрной воде и договариваемся о следующей парижской встрече.

Приятно начинать год с насыщенной поездки, с открытия новой для себя страны, с ярких переживаний и долгожданных встреч.

Эта страна как-то ускользала от моего тревел-внимания, хотя и приближалась в плотную. Я стоял на испанско-французской границе в Пиренеях, прислушивался к французской речи, мелькавшей среди фландрийского многоголосья в Бельгии, познакомился со множеством французских студентов в Вильнюсе. И вот, случилось. Семейный горнолыжный выезд во французские Альпы, небезызвестный курорт Шамони.

Ещё с борта самолёта удалось рассмотреть высшую точку Западной Европы, вот она, под правым крылом.

Да-да, это Монблан, с южной, итальянской стороны. Возвышается над альпийским ледово-каменным морем.

Потом мы приземлились в Лионе и за 2 часа приехали в Шамони, под самое подножье Белой Горы. И тут же взяли билеты на главную обзорную точку этой долины – на пик Эгюий-дю-Миди.

Подъём на канатной дороге к вершине впечатляет. Перепад высот – 2700 метров. Верхняя станция на высоте 3780 метров.

Сразу же появляется одышка от резкого падения концентрации кислорода во вдыхаемом воздухе. Шамони с этой высоты смотрится как с самолёта.

Виды открываются невероятные.
Снежные склоны отражают чистое высокое небо и оттого становятся синими-пресиними, а в глубоких тенях ущелий – и вовсе фиолетовыми.

Скала Чёртов палец и две альпийские галки.

Мсье Монблан в стильной облачной шляпочке совсем рядом, до вершины чуть больше километра по вертикали.

К вершине летают вертолёты – это воздушные обзорные экскурсии.

Отсюда начинается самый длинный лыжный маршрут района – 22 километра вдоль ледника du Geant. Спуск начинается со снежного ребра, по которому нужно идти пешком, так как с обеих сторон от тропинки пропасть.

Все обуваются в кошки.

Связываются верёвкой.

Проходят ледяной туннель.

И отправляются вниз.

Долина Шамони содержит пять больших районов катания – Лезуш (Les Houches), Ле Тур (Le Tour), Флежер (La Flegere), Бревент (Le Brevent), Гран Монте (Les Grands Montets). Первые два попроще, без сложных чёрных трасс. Остальные посерьёзней. Между районами курсируют бесплатные автобусы, так что за день можно побывать на каждом.

Лезуш – самый низкорослый район, верхняя точка 2000 м. Запомнился туманным морем в соседней долине и красивым ракурсом Монблана в закатных лучах.

Ле Тур – просторное место с несложными трассами.

Из примечательностей – государственная граница прямо рядом с трассами, можно повернуть направо и съехать в Швейцарию.

Бревент – прекрасная обзорная точка, главный хребет от Зелёной до Монблана как на ладони. «Нет красивых пейзажей без гор на горизонте» - как где-то отметил романтик Франсуа Шатобриан.

Отличный вид на известнейшую и сложнейшую скалолазную вершину Пти Дрю (La Petit Drue), «маленькую птичку».

Есть возможность импровизации – можно съехать с трассы и спуститься, где поинтереснее. Вот кулуарчик, например.

Гран Монте – самая впечатляющая локация. Во первых, максимальный перепад высот трасс (3270 – 1250 м), во вторых огромное пространство для внетрассового катания с крайне разнообразным рельефом.

А ещё маршрут вдоль ледника Аржентьер, живописнейшие места. Можно снять лыжи и погулять по ледниковым моренам.

Все трассы имеют своё личное название – Le Bechat, Solonges, Variante, Bochard, Point de vue, Crozat, La Charlanon, Kandahar, Fontaines. Через каждые 100 метров стоит пронумерованный столбик. Я предпочитал красные и чёрные трассы.

Способов подъёма на старт множество. Есть большие и очень быстрые гондолы канатной дороги на 50 пассажиров.

Есть шестиместные кабинки.

Изредка можно воспользоваться бугельным подъёмником.

Но в основном многоместные креселки. И никаких очередей.

Общее впечатление от Альп – «Игрушечные горы». Здесь нет той глуши как на Алтае, отсутствует суровость Кавказа. Или осознание близости Милана и Лиона умаляет впечатление. Но дух Высоких гор, конечно, присутствует. Альпинисты здесь и зимой и летом. На дю Миди разговорился с Тимом из Гренобля, он в компании двух товарищей выехал на выходные размяться на альпинистском маршруте под Монбланом. В полной экипировке – верёвка, ледорубы, кошки, каски. Ночевали в специальных хижинах-приютах. А теперь на машину - и домой.

А ещё на склонах часто стартуют параглайдеры и парапланеристы. Первые просто съезжают на лыжах в обрыв:

А вторые стартуют с разбегу:

И конечно же фрирайдеры, всегда такие пёстрые и разноцветные.

Сворачивают с трасс и пускают лавинки из-под кантов, чертят свои адреналиновые линии на нетронутом снегу крутых склонов.

Откуда это в человеке - разогнаться посильнее, кожей лица почувствовать сопротивление воздуха, пропорциональное квадрату скорости, густой встречный поток, стремительно ускоряться - всё равно как - на спорт-каре, виндсерфе, параплане, сноуборде, с помощью кайта, коньков, гоночного мотоцикла или вот этих горных лыж?

Почему столько удовольствия в этом - в скорости и в контроле над ней? Может, нам не хватает нашей собственной скорости в 10 м/с на спринтерских дистанциях? Ещё один способ оторваться от собственных границ, выйти за предел биологически обусловленных рамок? Ещё одни двери изменённого восприятия мира. Восприятия на скорости.

Когда сенсорика глаз пристально вглядывается в ближайший участок трассы, а моторика тела знает, что ошибки быть не может и вираж надо заложить строго точно, и прыжок с очередного уступа нужно непременно завершить чётким приземлением.

Но было время не только на покатушки. Вокруг много интересностей.
Например, из центра посёлка стартует горный трамвай и затем карабкается на высоту два километра к любопытной достопримечательности - ледяному гроту, пещере в языке ледника Mer de Glace.

На двигатель подают 500 ампер тока, а машинист тем временем играет в телефонные игры.

Ледник отступает по несколько метров за год. Каждые несколько лет ставят таблички, отмечающие уровень ледника. С 1990-го года метров 60 ледника пропало.

Грот длиной полсотни метров, такие себе катакомбы дворца Снежной королевы. Иллюминация впаяна в лёд, спектр подсветки периодически меняется – то застывшая морская толща, то огненно-красный туннель.

В глубине виднеются пузырьки древнего воздуха, застрявшего в замёрзшей воде тысячи лет назад.

Настоящий цвет ледникового льда – смертельно нежно-голубой.

Шамони - родина альпинизма. Первое серьезное горовосхождение - на Монблан - прошло в августе 1786 года. Подумать только – до первопроходцев Паккара и Бальма никому не приходило в голову затеять восхождение на вершину. За смелую идею и дерзкую реализацию им и установлен памятник в центре посёлка. А ещё здесь же зародился горнолыжный спорт и проходила первая зимняя олимпиада.

Уютнейший альпийский городок и даже избыток туристов не портит впечатления.

На последок, в день отъезда, пошёл густой снег.

«Завтра было бы здорово кататься по свежему, по пухляку» – размышлял я – «но мне нужно в Париж»…