40000 km there and back

Путешествие расскажет тому, кто спрашивает. Ответы стоит протоколировать в дорожном блокноте. Этим я ,пожалуй, и займусь в ближайшие дни.

Выезд в 7:45, пересекая Днестр, сквозь всю Бессарабию, мимо пыльных деревушек, тонущих в обильной зелени. Утро было полно тумана, он просвечивался насквозь, воздух белел от восходящего солнца. Рассеялся туман только за Маяками, точнее, он остался у моря, а мы из него выехали. Рени 14:30 – на южном горизонте неожиданные возмущения холмов где-то под Бабадагом, о котором читал у Анджея Стасюка. Переулочки скатываются от центральной улицы вниз, в долину Дуная. А вот и он сам, большой, массивный, медленный, блестящий, как рыба. Привет, Дунай! Видельсь с тобой в Будапеште месяц назад. Как долго ты течешь оттуда сюда, до своей огромной дельты? Иду пешком к молдавской границе, справа желтым цветет бессменный рапс, слева дымчатая зелень дунайской низины, молодняк тополиных листьев шелестит на ветру, сверху теплое небо, асфальт в трещинах пружинит под ногами – момент, которым хочется поделиться. Иду, улыбаюсь, начинаю путь. Первый грузовик – Андрей подвозит до КПП.

Украино-молдавская граница прошлась без задержек и проблем, в пешеходном формате. Потом 2 километра Молдавии, 20 минут бодрым шагом. На Молдавско-румынской границе пешеходного перехода нет, подсаживаюсь в первую подъехавшую к шлагбауму машину. Сочиняю для пограничника историю, что еду на неделю в Бухарест к подружке (там действительно живет знакомая, но сейчас она уехала из Румынии). Пограничник верит и удовлетворительно рассматривает мою долгосрочную шенгенскую визу, но потом интересуется, где же моя страховка на период поездки. Она обязательна. Говорю, что не знал об этом. Пограничник разрешает ехать так. Говорю ему спасибо – мумцумешт.

На первой машине проезжаем 40 км, мимо городов Галац и Брейла. Первое отличие от наших краев – тополиный пух уже вовсю летает в местном воздухе. За Брейлой попутка до какого-то поселка, еще 30 км. Постепенно втягиваюсь в автостопный азарт. Фотоаппарат пока не достаю, хочу найти вескую причину для первого кадра..

Теперь пишу из попутки, мчащей на Констанцу, Пол и Кристи гонят к морю на выходные. Так что план по пересечению Румынии почти выполнен.
Дорожные наброски и виды из окна
● На железнодорожном полотне голуби клюют зерно, рассыпавшееся из товарных вагонов
● У причала в порту Галац стоит корабль с именем Perceus
● Пасущиеся козочки всем стадом забрели на травянистый холмик-курган с каменным крестом на вершине.
● Водитель Кристи, выехав на автобан Бухарест-Констанца и начав разгон в левой полосе, перекрестился

Вот особняк на горизонте, большой дом с живой изгородью и садом, по-видимому, кто-то вложил в него свою жизнь. Никаких претензий. Но как быть мне, тому, кто понимает, что так можно – стараться на внешнюю сторону реальности, но это не спасет. Это отвлечет, возвеличит, но не решит всего. Дело жизни, как ты выглядишь? Дело жизни, где тебя искать?

● над рекой с красивым названием Яломита переброшен старинный благородно поржавевший мост
● пульсары маячков на головах ветрегенераторных вышек 1-2-3-4, отсчитывают секунды, мигая лжно-одновременно.
● проезжаем единственную румынскую АЭС в Церноводе (водитель забавляется с близость в произношении Церноводы и Чернобыля). Громадина станции на другом берегу долины, вся как на ладошке, мерцает тысячей глаз-огоньков, неподалеку выделяется пятно рапсового поля

Башни ветряков растворяются в сумерках на горизонте, оставляя загадки сигнальных огней
● Река ощущается поистине рекой только если ее надо форсировать, переплывать брассом, штурмовать другой ее берег. В иных обстоятельствах ее можно и не заметить, перемещаясь на крейсерской скорости восприятия этих равнинных ландшафтов. Но это не про Дунай. Он тут огромен, подобно трещине, делит лесистые заросли берегов. А какие исполинские деревья вырастают вдоль него! Напиваются вдоволь мутной воды, обступают дедушку-реку, смотрят фильм про свои отражения в волнах. Река, деревья, купол неба. Удивительно видеть, как мир воплощает что-то настолько необъятно-большое.

1.05.2016
Проеду-ка этим солнечным утром по дорогам вчерашнего дня.
Ребята привезли меня в самый центр курортного поселка Вама Вече. В эти выходные тут открытие летнего сезона. Температура +14, сплошь студенческого вида прохожие, все в куртках, но все в предвкушении лета. На пляже сцена, группки ютятся у костров, идет проверка звуковой аппаратуры. Оставшись в кемпинге на ночь и съев кебаб с курицей за 11 лей, уснул. Спать мешала вечеринка-открытие – громкие крепко-пьяные голоса вокруг и музыка. Хотя трэк-лист был сносным, от Rammstein до Bon Jovi и Prodigi.

Утро солнечно-ветренное. Незаметно сворачиваю палатку и выбираюсь из кемпинга до времени оплаты ночевки. В первой же кафешке прошу кипятка для овсянки, получаю чай с медом и сигареты. День задается. Андрей из Бухареста, работает тут в сезон ,говорит – это очень альтернативный поселок, тут всегда молодежь. На пляже спящие после вчерашнего, разбросавшие конечности в разные стороны света, будто погибшие. Кто-то лихачил ночью - джип застрял в прибое, волны мило хлюпают по бамперам.

Иду 1 километр к румынско-болгарской границе, тут пробка. Пройти границу можно пешком. В течение получаса уезжаю с КПП. Далее нонстоп-заезд на целый день. Вчера Румыния за день, сегодня Болгария. Кажется, за эти 280 болгарских километров я сделал социальный срез этой страны за счет разнообразия подвозивших меня.

Сначала Валентин – в прошлом учитель, нынче программист («зарплата побольше, не учительские 120-250 евро, но работаю на Англию, не на свою родину»), он вспоминает русский и тяготеет к реалиям СССР, но кажется, это тоска по юности. Рассказывает о духовном деятеле Петере Дынове и о ритуальном танце-паневритмии, который практикует, и что просто решился проехаться т Варны к границе и назад, чтоб побыть в пути, в своих мыслях.

Затем Милан, дедушка-пенсионер, «украинец и русский для меня одно и то же», с ним 30 километров, потом почти сразу моряк Стайко на белом джипе, был во многих странах (где-то 15 стран насчитал, я не стал говорить ему о своих 28). Он слушает какой-то матерый черный рэп и провозглашает названия всех поселков на пути, «обязательно добавь меня в фейсбуке», когда приходит лето, все становится возможным – как говорит один рэпер в эго проигрывателе, Стайко на лето сошел на родной берег, будет дома, чтоб «on the beach with a bitch».
Покидаю джип на окружной Бургаса, час зависания-ожидания на крепком ветру. Даже шапку надел. Остановились милые девушки-студентки, но нам не по пути, им в сторону Софии, мне же на юг.

Но вот и Иво – недавний безработный, теперь бармен, волонтерил в Македонии, там английский подучил, «да, все уезжают на запад, а я не хочу, я буду здесь», после работы предпочитает выкурить косяк чтоб расслабиться. Сам катался автостопом, поэтому не понаслышке знает как это – ждать доброту следующей попутки. Говорит, отвез бы до самой Турции, но бензина нет, дарит пару сигарет. Славный малый.
За Бургасом делаю привал на 40 минут в кафе при заправке – капучино за 2,62 лева (1,2 евро), бабушкина паска, плюс вайфай. Даю пеленг, публикую первые дорожные картинки за подписью «Пунктир пути».

Выйдя из кафе тут же прошусь в машину к водителю в форме – нам по пути целых 60 километров! Отлично. Водитель Господин (вот же странное имя) – капитан болгарской армии, забавно виляет головой (кивок означает «нет») говорит, лучше без натовских проблем, дорога отходит от моря, едем в горку, по пушистым холмам, в буково-дубовых зарослях. Горы называются Странджа. Strange, странные горы. Выхожу в поселке Звездец, вокруг миловидная разруха, встречаются смуглые цыганские лица.

Завершающий заезд – Павлин, работник пограничной полиции, ему на смену к 20:30, везет наверх, до последней приграничной деревни, рассказывает о нелегалах и беженцах – сплошь молодые афганцы и пакистанцы, сирийцев не много, те сразу на Германию держат курс. Недовольно говорит, через 50 лет с такими темпами старуха-Европа станет мусульманской.

Остаётся 9 километров до границы и полтора часа до темноты. И я решаю пройтись пешком. И это правильно. Размять засидевшиеся ноги.

Закатный час, светящийся мир, тихие горы, полоса дороги без машин. Закат творит осень в молодых буковых кронах, листья горят красным, стволы обнимает темнота, проступают звезды. Керуак: «…и в этот прекрасный момент, в багровый предзакатный час, я вдруг на минуту забыл, кто я такой».

Редкое ощущение – когда знаешь, что сейчас всё делаешь верно.

На болгарско-турецкой границе максимальная лояльность, даже собаки не лают. Болгары ставят штамп, турки не досматривают. Походя нейтральную полосу между КПП замечаю в чаще за проволокой пара военных с автоматами на изготовь, даю им приветственный знак взмахом руки, они отвечают тем же, оторвав ладони от прикладов – они тоже люди, как мило. В пограничном барчике набираю в бутылку воды, на шлагбауме спрашиваю, где бы я мог переночевать в округе. Ответ «Где угодно за шлагбаумом» меня устраивает. Уже в темноте ставлю палатку на обочине дороги в двухстах метрах от линии границы. Предел наглости, но мне разрешили.

Будильник на 8:30 утра, коврик, спальник, кулек с вещами под голову. Не дали поужинать местные собаки, приходили облаивать. Побаивался, как бы они не решили попробовать тент палатки на прочность, но обошлось. В 21:00 слушал перекличку турецких погранцов на постах (подумал, кого-то пытаются задержать за нелегальное пересечение). Снился Иран (пока не верится, что туда доберусь, как бы не вспугнуть этот сон).

Турецкий черновик

Крым, Пиренеи, словацкие Карпаты, грузинский Кавказ, теперь Турция - я не помню, как выглядит начало мая дома. Глядя на наш морской горизонт, знаем, что там, на другом берегу, что-то есть. Говорят - Турция. Чем не повод отправиться и проверить? Итак, Стамбул - путевые заметки и фото-зарисовки.

+ + +

Базар. Приходить лучше с утра – первый покупатель получает скидки, так как первого посетителя необходимо превратить в первого покупателя, тогда будет удачный торговый день.

Любопытно заглядывать в щелочку чадры – как в орудийную бойницу со всегда черными глазами, подведенными углем. Снять приличный портрет так и не удалось, пришлось довольствоваться перехваченными селфи.

Ночь. Тихое время суток, но не в окрестностях улицы Истикляль. Здесь допоздна курсируют переполненные трамваи и прогуливаются туристы вперемешку с местными.

Мастер-стеклодув за работой.

А на мостах несут ночную вахту рыбаки, под полнолунным небом, на фоне своих опустевших мечетей, выуживая из черных глубин Золотого Рога серебристых рыб, одну за другой, до рассвета – море не иссякнет.

Выгнанная из неспящего городского центра, тишина сгущается ближе к Босфору, в тумане, в тенях, в кошачьих повадках и силуэтах летучих мышей.

Яркое впечатление – стамбульские мечети. Минареты, намаз. Заголосили минареты, распуганные птицы – вороны, голуби, чайки, стрижи – тенями скользят по старым стенам. Внутри прохлада и полумрак, пол устелен ковром, все босиком – ходить по шерстяным узорам приятно и щекотно.

Парк Гюльхане. Там водятся зеленые барселонские попугаи и гнездятся цапли. Тюльпаны.

Приложение на смартфонах – гадание по узорам кофейной гущи.

Встреча с Колей. Нам не пришлось объяснять друг другу зачем уезжать из Стамбула и пешком идти к Черному морю. Мы оба словили один и тот же порыв – сделать что-то поинтенсивнее посещения музея-ресторана-базара. И мы отправились в путь.

Точнее отчалили от причала Каракёй на экскурсионном кораблике. Кораблик стартует от южного устья, проходит весь Босфор, не доходя до Черного моря причаливает в маленьких поселках и разворачивается назад. Экскурсионное кольцо, развлечение на день. Мы же взяли билет в один конец.

Нынешний фарватер пересекает тени мостов, с обеих сторон уютные берега в сиреневой пене цветущих софор. С определенных ракурсов мосты похожи на арфы.

Но насколько изменились очертания пролива за 2500 лет? каково было грекам на этих же водах, проходить узкое 700-метровое место, где море уподобляется реке? Какими были эти берега тогда, до Византии-Константинополя-Стамбула? - такие мысли-вопросы крутились в наших умах.

Вспоминалась легенда об отважных аргонавтах, они ведь здесь проходили. Так же как и мы, смотрели с борта на берег, щурясь на солнце. Интересно, в каком месяце они проплывали Босфор? Тоже в мае?

Путешествуя, хорошо иметь с собой подходящую книгу – ею можно заполнять затяжные переезды, вечерние привалы, минуты ожидания поездов и автобусов или вот эту монотонность хода парома по серой глади пролива.

У меня с собой оказался сборник эссе Бродского, одно из которых посвящено стамбульским впечатлениям поэта:
Бред и ужас Востока. Пыльная катастрофа Азии. Зелень только на знамени Пророка. Здесь ничего не растет опричь усов. Черноглазая, зарастающая к вечеру трехдневной щетиной часть света. И этот повсеместно даже в городе летящий песок, выкалывающий мир из глаз…

Существуют места, где история неизбежна, как дорожное происшествие, - места, чья география вызывает историю к жизни. Таков Стамбул… Спятивший светофор, все три цвета которого загораются одновременно. Не красный-желтый-зеленый, но белый-желтый-коричневый. Плюс, конечно, синий, ибо именно вода – Босфор-Мармара-Дарданеллы, отделяющие Европу от Азии… Отделяющие ли? О, эти естественные пределы, проливы и уралы! Как мало они значили для армий или культур – для отсутствия последней – тем более.

Да, мы тоже словили это чувство великого и вместе с тем ничего не значащего водораздела. Корабль шел на серер – значит, слева была Европа-Румелия, которая от Сантьяго-де-Компостелла до Лапландии, а справа – Азия-Анатолия, которая от Иордана до Памира и Тайваня.

До последнего момента мы находились в смятении – на каком из берегов сходить? На финише паром причаливает сначала слева, потом справа. Выпрыгиваем слева, «в Европу» - правильное, как оказалось позже, решение, так как на азиатском берегу северного устья Босфора расположена военная база.

Рыбацкий поселок Румели Каваи. Рыбный промысел здесь все еще явно более прибылен, чем туристическая отрасль. Рыбаки чинят сети, продавцы развозят свежий улов, голодные чайки следят за баркасами, кошки на набережной ждут морских угощений.

Еще один вопрос, ответ на который мы с Колей намеревались отыскать в этом путешествии – почему же Стамбул в течение прошедшего тысячелетия рос в основном вдоль берега Мараморного моря, т.е. с южной стороны Босфора? Что сдерживает диффузию городской застройки от продвижения по Босфору на север до самого Черного моря? Карта на этот вопрос не отвечает, с этим вопросом пришлось разобраться в пешеходном формате.

Поблуждав в лабиринте извилистых улочек, мы вышли на вершины холмов, задающих форму Босфору своими покатыми склонами. Широкие виды, мегаполис зубами небоскребов стоял на южном горизонте.

заросли лиан и деревьев, черной стеной, пугающей каймой обрамляющие скалистые берега. В небе кружатся огромные стаи аистов, движутся вдоль линии моря, на запад, кто знает – может они к нам, на болота полесья или в долины подольских рек, на знакомые места гнездовий.

Очередной край земли. Человек привносит масштаб

услыхали, как вдали кипели и бушевали симплегадские волны: далеко по скалистому побережью разносился шум яростно кипевших волн, стук и грохот сталкивающихся и снова расходившихся скал Симплегад
...Аргонавты достигли Симплегад. Две стоявшие по бокам узкого пролива скалы то расходились, то сходились и сталкивались друг с другом, топя все корабли, которые пытались пройти между ними. аргонавты вначале пустили между Симплегадами голубя – с грохотом сдвинулись Симплегады, облаком поднялась водяная пыль, задрожал и загремел эфир, шумно взволновались и вспенились волны, наполнявшие пещеры скал. Кубарем кружат волны корабль, и аргонавты едва успели разглядеть, как спасшийся от гибели голубь полетел далее – скалы вырвали у него лишь кончик хвоста. В момент когда Симплегады вновь разошлись, проскользнул между ними и Арго. После того они крепко и навсегда стали на своих местах, ибо судьбой было определено: если когда-нибудь между Симплегадами проплывет корабль, то они с того часа должны вечно стоять неподвижно на своих местах...

Сейчас Симплегады стали бы оригинальным средством для переправы грузовиков.

Грузия – горная страна. Побывал в пяти городах и из каждого из них были видны горы, то на северном горизонте, то прямо за городскими окраинами. И если в целом грузинское приключение строилось по принципу «куда подует ветер, туда и отправляюсь», то Кавказ был единственным пунктом для обязательного визита.

Добираться решил автостопом и не прогадал. Добродушные водители быстро подбирают и по дороге знакомят с местной историей - "Сванетия всегда была самодостаточным краем, горцы спускались в равнинные княжества только за солью. А так полностью своим хозяйством жили". Пересадки в Джвари и Кхаиси. По пути сворачиваем на самодельный мостик и заезжаем на подпольную лесопилку, где угощают вином и хлебом.

Трасса буквально вырезана в крутых склонах ущелья Ингури. Внизу, на дне пропасти, мутное озеро, окаймленное каменистой полосой и лесами до самых вершин. Это Ингурское водохранилище, обеспечивающее более чем гигаваттную мощность одноименной гидроэлектростанции. Над ущельем развешаны высоковольтные провода. А электричество в Сванетии бесплатно, такие вот льготы для горцев.

Уже в сумерках ловлю джип, водитель приглашает в гости – «зачем на улице ночевать? Что за глупости?». Остаюсь в поселке Джорквали и испытываю на себе то самое грузинское гостеприимство, о котором так много слышал – угощение лобиани, салатом из черемши и обязательная рюмка чачи. Чача здесь абрикосовая, так как виноград плохо растет в горах.
Ранним утром дальше вверх, вдоль течения Ингури. Дорога усеяна камнями обвалов, машины останавливаются у нарзанных источников.

Старт четырехдневной горной прогулки в поселек Местиа. Здесь оказалось невозможным найти газ для горелки. Хорошо, что в инфоцентре нашелся баллон и мне его любезно одолжили на время похода. Открытие: у местного этноса - сванов - есть свой язык, совсем не похожий на грузинский. Продавщица в сувенирном магазинчике учит нескольким полезным фразам: «Коча ладаг» - здравствуйте, «ивасукхари» - спасибо, «демща» - не за что, «ми си малат» - я тебя люблю. В центре поселка есть недорогие кафешки, а на окраине гремит камнедробильный конвейер.

В районе Местии расположена развилка, долины расходятся каждая в свою сторону. Местиачала – на север, Мулакхи - на восток, Бечо – на северо-запад. Я углубился в каждую и ночевал в самых верховьях, поближе к Главному Кавказскому хребту.

• Долина Местиачала ведет к языкам ледников Чалаади и Лехзыр. Подходы к Лехзыру оказались до самой реки завалены лавинными выносами. Огромные белые глыбы скатились откуда-то с поднебесных обрывов и теперь беспомощно тают от весеннего солнышка.

А вот тропинка к Чалаади без препятствий выводит к ледниковым моренным выносам, к черно-белым тупикам ущелий.

Как в одном эссе-хайбун Басё – «я безнадежно болен родниками и скалами, туманами и дымкой, облаками с ветром».

• Долина Мулакхи стала местом расположения нескольких колоритнейших сел - Жамуши, Лахири, Чолаши, Чвибиани, Цалдати, Жабеши.

Джамуши. Вход в местную церквушку похож на вход в средневековье.

Заброшенный двор. А рядом могилка. Вероятно, последний хозяин этой башни попросил не отдалять его кости от дома, а душу от этого высокого чарующего вида со склона холма.

Селение Лахири. Идешь к нему от реки несколько километров и кажется, что расположение домов там сродни размещению валунов в японском саду камней – так чтоб ни с какой точки невозможно было увидеть все 16 башен поселка.

Точнее, 15 с половиной.

Башни тоже не вечны.

По улочкам прогуливается 16-ый век. Лишь только редкие спутниковые тарелки выдают третье тысячелетие.

Старое везде изымается и заменяется, мир сменяет строительные, отделочные и кровельные материалы. Всюду металлопластик и силикатный кирпич вытесняют дерево и камни. Но здесь этот процесс идет заметно медленнее.

Тяжелые тучи перестают сдерживаться, начинается дождь. Прячусь под навес у ворот вон того салатового дома. Через 5 минут из ворот выглядывает мальчишка, зовет во двор. Пережидаю непогоду на кухне, глава семейства Руслан расспрашивает про Украину, рассказывает о вынужденном переезде из конфликтной Абхазии, дает на дорогу полкилограмма свежего сыра-сулугуни.

Дальше по дороге к селу Жабеши, замыкающему обжитую область долины. Навстречу шагают братья-охотники, у старшего на плече ружье. Сегодня, говорят, возвращаются без добычи, а бывает, с зайцем или лисой.

На выходе из села застава, пограничники проверяют паспорт, отмечают в журнале, а заодно угощают домашним вином и кубдари – лепешкой с мясом. На другой стороне долины сторожевая башня бежевым клыком торчит из леса, до сих пор охраняет вход в ущелье Твибери.

Порядком захмелевший, ставлю палатку на болотистом пастбище и быстро засыпаю под шелест дождя.

Утро. Ущелье выдыхает пар прошедшей ночи, туман рвется о лес, иней сверкает на обрывах и еловых верхушках.

Шагаю дальше вверх с твердым решением добраться до ледника Цаннери. Никого вокруг, ни местных, ни туристов. Но вот тропа растворяется в камнях, вот уже снег под ногами, вот сугробы по колено. В кроссовках дальше неудобно. Кадр в верхней точке маршрута, и вниз.

Мои следы пересеклись со следами косолапого хозяина. Значит, медведи уже проснулись и ходят в округе в поисках пропитания. Начинаю напевать песенки, да погромче - мишка скорее убежит, чем станет любопытствовать, кто это там горланит.

Красивейшие виды Мулакхи. Даже местные жители оглядываются и долго смотрят на горы.

В местном средневековье намечаются перемены - уже завезли опоры и кресельные кабинки французского производства.

Скоро на склонах горы Тетнульди соорудят горнолыжный курорт и деревушки долины Мулакхи заживут другим бытом – с отелями и гестхаузами, с прокатом лыж, с вереницей автобусов к станции канатной дороги. А пока они сами по себе, хлеб-шоти из печи-тонэ, сулугуни, яблочная чача, дрова на зиму, сено для коров. Я рад, что успел тут оказаться до необратимых перемен.

• По пути в долину Бечо прохожу поселок Мацквариши. На холме над дорогой, под размашистой кроной ясеня, за столиком разместилась веселая компания настоящих горцев. Мимо пройти не позволили и настойчиво пригласили к столу. Оказалось, сегодня первый достаточно погожий денек для того, чтоб открыть сезон посиделок под открытым небом. Фактурные лица, нетрезвые улыбки, обязательная повышенная громкость в диалогах, прозрачная чача, розовое вино, лепешки с орехами. Парень по имени Такоре попросил сфотографировать их всех вместе и выслать фото на имейл. Дали мне адрес своих знакомых в Бечо, у которых я могу остановиться на ночь, и даже слушать не хотели мои объяснения, что ночую в палатке. А еще они запели – традиционное многоголосье, сильные голоса выводят мотивы старинных напевов, очаровательно.

Дальше просто топал нетрезвым шагом вверх по течению реки Долры. Смотрел по сторонам. Валялся в траве на привалах. Отдавался на волю смешным дорожным мыслям.

Ужкванери. Вот у кого-то весь сад в ярких цветах.

Вот цветущие деревья на фоне ледников. Белое на белом.

Вот детки играют с желтым псом.

Кажется, для нормального функционирования общества (а может, и для самого его существования?) необходимо, чтоб всегда присутствовал процент совершенно вольных путешественников, скитающихся будто бы без целей и конечных пунктов. Тайным обрядом свободного движения-постижения они уравновешивают всю рациональность, меркантилизм, утилитарность и скуку мира. На дороге всегда есть кто-то, от чьих шагов вращается Земля...
А потом обжитые места закончились и в верховьях долины зазвучала тишина. Еще один вечер в безлюдных местах.

"Жалости достоин тот, кто и наедине с самим собой хранит благоразумие и мнит, что на него глядят все остальные" - недавно прочел у испанца Унамуно. Кто-то скажет - странно и глупо путешествовать одному. Отвечу - странно и интересно. Приручая одиночество, рассматривая себя вблизи, отслеживая реакции и мысли, разбираешься кто же ты, куда идешь, кем ты есть. Когда ты с кем-то, ты - не совсем ты, это ты и твое отражение в чьих-то глазах и мыслях. Когда же оказываешься на пределе обжитых мест, у кромки ледника или в дремучем лесу, ближе к медведям и землеройкам, чем к человекам - от тебя остается только ты и пустота, наполненная до краев. Вот тут-то можно встретиться с собой без рассчитанных поведенческих реакций. В своем одиночестве и в своей свободе.

Неожиданностью стал указанный на карт поселок Гули. Он оказался покинутым, причем давно. Развалины так красиво сочетаются с горами.

Почему люди ушли отсюда? Как они жили здесь, на этих крутых склонах? Кто любовался невероятным видом из пустых теперь окон? Не знаю.

А ее было видно издалека. Такой сгусток стремительности, величественности и энергии. Ушба - красивейший кавказский пик. Не верится, что там на самой верхушке кто-то бывал.

Просто взгляда, не то что восхождения, просто взгляда на заветную вершину достаточно, чтоб стать другим. Чтоб устремиться глазами и мыслями вверх, и не встретить преград до нее, кроме воздуха, в котором нет опоры, кроме скал, которые вертикальны.

Закат раскаляет пик, доводит до золотого. Ушба сияет мегаваттной лампой над погрузившейся уже во тьму долиной Бечо. Огонек моего костра греет кружку чая, а потом тухнет от страха, раздавленный прохладной ночью.

Утром серый дождь. Значит, пора вниз.

На трассе подбирает полицейская машина, неразговорчивый водитель в форме подвезет до самого Кхаиси и застрявшие в тучах горы Сванетии перейдут в жаркую Колхидскую низменность. От резкого перепада температур и ландшафтов закружится голова, и я еще долго буду видеть во снах ледники, башни, вершины.

Свежая порция фото-впечатлений из нескольких городов Грузии.

Кутаиси – столица края Имеретия. Сюда Wizzair отправляет регулярные рейсы из Европы, так что довольно много туристов начинают свой грузинский маршрут именно с этого города.

Кутаиси расположен на реке Риони, среди холмов-предгорий. На одну из горок ведет канатная дорога.

Главный собор – Баграти – имеет почтенный возраст, в 2003 году отмечал тысячелетний юбилей.

Местами оборудованы неплохие велодорожки, а вот самих велосипедистов не видать. Скорее всего, это связано с характерным нервным стилем вождения и ненормированным скоростным режимом. Иначе говоря, пешеходы и велосипедисты могут почувствовать себя мягко говоря неуютно на проезжей части грузинских дорог.

На городском рынке продают привычный нам овощной рацион плюс специальные разноцветные приправы, зеленые сливы ткхемали для приготовления одноименного соуса, раннюю майскую черешню бали, листы сушенного фруктового сока – ткхлапи.

А что удивило, так это массовая продажа живых кур. Идея заключается в том, чтоб покупатель дома самостоятельно умертвил покупку и тем самым избавил и себя, и продавца от возможной порчи мясной продукции при хранении.

Так и идут хозяйки с базара, с авоськой в правой руке и с трепыхающейся курочкой в левой. Кажется, в этом есть что-то очень грузинское.

2 мая в Кутаиси – день города и я как раз его застал. Центральный район значительно оживляется.
Парни-богатыри устраивают соревнования по тяжелой атлетике.

Мальчишки меряются силами при помощи армрестлинга.

Девочки тем временем рисуют на асфальте ромашки.

Женщины те же ромашки продают.

Мужчины склоняют головы и курят над шахматными досками.

Девушки подставляют щеки под боди-арт.

Праздничный вечер ознаменовался большим салютом и концертом и даже вечерний дождик не испортил настроения. Остальные же дни моего пребывания в Кутаиси были наполнены тишиной и провинциальным спокойствием.

В этом городе нет нужды бегать по туристической карте в стремлении «увидеть все». Здесь можно укрыться от шумной суеты и просто посидеть полдня в фикусовой тени. Отличное место, чтоб передохнуть, полениться, привести мысли и дорожные записки в порядок и отправиться дальше, нырнуть в пучину следующей главы путешествия.

Местиа – пожалуй и не город вовсе, поселок городского типа, просто самый большой в приграничном районе Верхней Сванетии. Визуальная доминанта в застройке – знаменитые башни, по-сванетски «кошке». Им уже по 800 лет, а они все еще актуальны в качестве зернохранилищ и чердаков-сараев. А вот оборонительная роль утрачена.

Хотя бойницы не заделывают, а на каждом из пяти этажей есть каменная крышка-люк.

Местные жители рассказывают, что помимо утилитарных задач, башни выполняли демонстрационную роль - башня наглядно показывала мощь владельца и достаток семьи. В общем, мерились, у кого выше, как и знатные горожане Болоньи.

В целом Местиа - это современный банк под старинной башней и тощая коровка у белоснежного джипа. И все это в плотном кольце окружения горами-горами-горами.

Зугдиди - административный центр региона Самегрело. Пару тысячелетий назад здесь была территория Колхидского царства, на берега которого заглянули греческие аргонавты.

Городок небольшой, из интересного – дворец князей Дадиани, заснеженный Кавказский хребет на горизонте, целый квартал парикмахерских на центральном проспекте и улица Сталина.

Кладбище в Зугдиди похоже на дачный поселок с небольшими домиками. Могилы с крышами – местная особенность.

До поездки о существовании города Мцхета я не знал. Отправился туда по совету подружки. Оказывается, это первая столица Грузии и расположена она на перекрестке рек Мтквари и Арагви.

Главные примечательности в Мцхете - это Светицховели и Джвари, первые православные соборы Грузии, оба - памятники Всемирного наследия Юнеско. Вот ракурс с видом на оба храма.

Храм Джвари возвышается над долиной, он был построен на том самом месте, где в начале IV века просветительница Грузии Св. Нино и первый царь-христианин Мириан воздвигли большой деревянный крест. Восьмигранный постамент креста до сих пор сохранен внутри церкви. Слева от входа в храм растет абрикосовое деревце, в его тени можно неплохо задремать на полчаса, рекомендую.

Сам городок маленький и не особо интригующий, так что было время и настроение походить вокруг.
Название старой крепости на север от Мцхеты я так и не разузнал. Но если б у меня было веселое право переназвать – была бы «Рептилья цитадель». Ведь сейчас, как я убедился, там хозяйничают ужи, веретеницы, ящерицы и большие сухопутные черепахи.

Наступают первые жаркие деньки, над лугами задрожал разогретый воздух и буйволы освежаются в дорожных лужах.

Под храмовым холмом - автобан Тбилиси-Гори и овечье пастбище. Такие пасторальные пейзажи в окрестностях Мцхеты.

Тбилиси сильно отличается от предыдущих городов. И неудивительно – жителей здесь в 8 раз больше, чем в Кутаиси и в 160 раз больше, чем в Мцхете. Да и статус столицы обязывает Тбилиси быть оживленным, разноцветным и современным мегаполисом.

Ловится перекличка с Одессой - эти платаны, балконы, рустика фасадов. Только наклон проезжей части может подсказать, что на фото проспект Шота Руставели, а не улица Ришельевская.

Множество локаций для классического городского туризма - собор Метехи, крепость Нарикала с крутыми ступеньками на оборонительных стенах, пешеходный мост Мира, ведущий в живописный парк Рике.

А есть места, незаслуженно оставленные без экскурсионного внимания и открывающиеся как бы случайно, при бесцельных прогулках по городу.
Вот, например, разрушившаяся Армянская церковь на улице Исани.

Или рыбные места на набережной Горгасали. Рыбаки охотно рассказывают, какие виды водятся в мутных водах реки Мтквари.

На центральной аллее стрит-арт инсталляция с фруктовым прилавком.

А еще дворы в старых кварталах - я облазил десятки из них, открывал ворота, поднимался на балконы, заглядывал в окна, иногда отвлекая жителей от квартирных дел. И неспроста.
+ + +
Заметка про геометризм тбилисских двориков.
Нам, потребителям зрительных впечатлений, по умолчанию нравится визуальное разнообразие, цветовой фейерверк, тончайшая детализация, неожиданные линии, приведенные к общему и невыразимому знаменателю художественной гармонии. Когда полмира оказывается во власти воображения и в узких, в общем-то, пределах поля зрения – Саграда Фамилия, рассветная панорама с вершины Эльбруса, краски индуистского Холи, холсты импрессионистов. И этот эффект уловился во двориках старых домов Тбилиси. Растрескавшиеся завитки лепнины, стоптанные полки лестничных ступеней, сетка бельевых веревок, квадраты оконных отражений на пыльной земле, балконы, вангоговские неправильности перспективы и горизонтали, кошки, кирпичные внутренности стен, ветхость воплоти.

И особая прелесть в том, что все это сделано не специально. Эти визуальные нагромождения сотворились вовсе не для того, чтоб быть чем-то отдельным, вроде собора, колонны, моста. Часть смысла архитектуры заключена в необходимости зрителя, главный фасад воздвигается, чтоб на него смотрели. Наполнение этих дворовых пространств происходит явно по-другому. Хаотично, без претензии, с медленным течением времени, за счет обыденной жизнедеятельности обитателей – как прописанных по этим адресам, так и не прописанных – старых деревьев, виноградных лоз, жуков-короедов, голубей под черепичной кладкой. Дворы заполняются своей эстетикой как бы невзначай, как бы ни для кого. И этим очаровывают заглянувших внутрь и присмотревшихся. Художественность невзначай - как если бы рисовать картину посредством умывания, завтрака и ежедневной ходьбы на работу.

Не знаю, насколько этим впечатлением можно поделиться, используя слова и фотографии.

Воздух наполняется пылинками и мошками, мерцающими в предвечерних солнечных лучах, девочки окунают букеты желтых цветов в воду фонтана, соседки переговариваются через колодец двора, переулки заполняются рассеянным светом и эхом суеты центральных проспектов. Мозаика большого и красивого города.

Силуэт Тбилиси - города, куда, как и в Барселону, Берлин и Будапешт, мне хочется вернуться.

Технически я побывал на территории этой страны еще в 2008 году, когда в горном походе по российскому Кавказу наша группа поднялась на пограничный перевал Джантуган Восточный и нам открылся южный, сванетский, склон главного кавказского хребта.

Ну а по-настоящему Грузия сбылась только сейчас, спустя шесть лет. Сбылась захватывающе и ярко.

Столь отзывчивые и гостеприимные жители, столь широкий визуальный диапазон – пальмы в городском парке и ледники на склонах пятикилометровых вершин, строгий черный дресс-код провинции и европейская разноцветность Тбилиси, тысячелетние каменные соборы и президентский модерн из стекла и металла, шумный час-пик на столичном проспекте Руставели и плавные линии окружающих предгорий, где водятся ящерицы и сухопутные черепахи.

А в воздухе такие свежие запахи, смесь майских гроз и цветущих деревьев, горных лесов и неизвестных мне душистых трав. Жаль, фотографии не передают ароматов.

Обо всем об этом постараюсь рассказать в ближайших фотоотчетах. Напишу о грузинских впечатлениях, а заодно и сам еще раз пройдусь по линии своего очередного вольного экспромт-путешествия.
გამარჯობა, საქართველო! Гамарджоба, Сакартвело!